Я помню, мыться не любил
И даже руки я не мыл.
Твердила вся моя семья,
Что грязный поросенок я.
Мне папа говорил: Ну вот,
Опять в земле ты, словно крот.
А мама добавляла: Нет,
Ты не получишь свой обед.
И я конечно же хитрил,
Когда твердил, что руки мыл.
Пока вдруг, хмурою порой
Не встретил друга – Рукимой.
Он одиноко так стоял,
Ревел тихонько и дрожал.
Я говорю: Пойдем со мной.
Как звать-то? Он мне: Рукимой.
Ты шутишь? Мой вопрос простой.
Скажи мне имя? – Рукимой.
И стал мой друг ходить за мной
И от меня он ни ногой.
К нему я в общем-то привык.
А раньше – вырвал бы язык.
Куда пойду я – он за мной.
И говорит мне – руки мой.
Я наутек и он бежит
И все про руки мне твердит.
С тех пор я мыться чаще стал.
А друг … куда-то запропал.
Мне грустно даже иногда,
Когда из крана льет вода,
Когда вдруг я перед едой
Услышу тихо: Руки мой.

От зимы устаешь постепенно
И все ближе к концу февраля
Ты бежишь, ускользаешь из плена,
Ты прожил эту зиму не зря.

Было все: и любовь, и утрата,
И надежды, и радость, и боль...
Ближе к марту душа у солдата
Не желает играть свою роль.

Не желает тоски черной ночью,
Грусти днем, что придавит - не встать.
От зимы остаются лишь клочья,
Хватит, нужно ее прекращать.

 Нужно сердце заштопать заплаткой,
Распахнуться навстречу ветрам,
Выпить свежесть весны без остатка,
Отряхнувши с души зимний хлам.

-----------------

И приспущены стекла машины,
Ветер улиц шумит у окна.
Новой жизни иные картины
Для тебя нарисует весна.